Набор игроков

Завершенные игры

Новые блоги

- Все активные блоги

Форум

- Для новичков (3751)
- Общий (17786)
- Игровые системы (6252)
- Набор игроков/поиск мастера (41667)
- Котёл идей (4359)
- Конкурсы (16075)
- Под столом (20441)
- Улучшение сайта (11251)
- Ошибки (4386)
- Новости проекта (14674)
- Неролевые игры (11855)

Конкурс №5. «День, что потом воспоют»

Вниз    Вернуться в раздел "Конкурсы"
Тема: схватка.

День, что потом воспоют.

      Раан двигалась сквозь лес медленно, осторожно переступая через кривые, поросшие мхом корни, вздыбившиеся, вывернувшиеся из земли, словно им было тесно в ней. В мягкой, жирной почве оставались следы кентавриды - следы острых раздвоенных копыт. Такие не держатся очень долго, а сопрятанные в жухлой, пересыпанной опавшей листвой траве, не всегда заметны и опытному глазу. Предостерегающе каркнув, с ближней ветки сорвался ворон-падальщик и шумно захлопал крыльями где-то над головой, а в тенях, среди кустов, загнанные страхом в пологий овраг, олени беспокойно поводили мордами, переступая в чавкающей сырой земле. И здесь, у старого тиса, впившегося корнями в покатый склон, Раан нашла его.
      Он, должно быть, умирал долго. Долго преследовал свое собственное стадо, бежавшее уже не от настоящей опасности, а от него - раненного, перепуганного, пахнущего кровью. Так и не догнав собратьев, он упал здесь, когда ослабшие ноги подломились, и бился, фыркал, терся ветвистыми рогами о сухую, растрескавшуюся кору - и вскоре затих.
      Жрица тяжело опустилась рядом, практически прижавшись своим боком к его, в котором засела тонкая стрела, даже изодранное оперение которой алело от крови - так ее было много. Раан провела ладонью по перепачканному в земле оленьему носу, по холодной морде, и ее тонкие пальцы задержались только у подернутого мертвенной поволокой глаза.
      - Покажи мне! - Негромко, но требовательно сказала жрица и надавила пальцем на самый край, туда, где сходились темные веки. Мертвый олень вздрогнул, взбрыкнул задними ногами, глаз его прояснился и, дернувшись, уставился прямо в лицо Раан. Сорвался с места, вскарабкался на край оврага олень-вожак и призывно заревел, задрав морду к небу. Самки и молодняк быстрыми, нервными прыжками устремились следом - и остановились, как только стих голос их предводителя. Все стадо замерло, напряженно выжидая.
      Раан уже не обращала на них внимания. Она и сама застыла, вглядываясь в блестящий черный зрачок, медленно погружаясь в последние воспоминания, растворяясь в ощущениях, какие еще только остались в этом коченеющем теле.
      Горечь во рту, жесткие волокна древесной коры на языке. Холодное, липкое касание осеннего ветра, лижущего бока и живот. Шелест травы, хруст тонких веток под копытами. И запах, будто подкравшийся и только в самый последний момент забившийся в ноздри, когда уже было поздно для него, встревоженно вскинувшего рогатую голову. Это был чуждый Вечернему лесу запах - запах людей. А дальше - бег. И боль, сначала кольнувшая, а потом ввинчивающаяся, вгрызающаяся в спину все сильнее с каждым новым его прыжком, - и мелькающие впереди, скачущие меж деревьев хвосты его братьев. Блеклые пятна, растворяющиеся в темноте.
      Раан очнулась, мотнула головой, прогоняя наваждение, неловко поднялась и медленно обошла мертвое тело по дуге, разминая захолодевшие ноги. Осталось еще одно дело, которое она хотела завершить здесь. Жрица приложила ладонь к стволу дерева, провела ею по шершавой коре, морщинистой и клеклой, как кожа на лице старой ее наставницы, столетней Нейны. Раан чувствовала тепло и жизнь, текущие под толстым серым панцирем, где-то в сердце древа, единственного настолько старого и настолько могучего в этой части Вечернего леса. Лесной дух-хранитель обитал в нем. И он узнал жрицу, и он готов был дать ей часть своей силы.
      - Он сам пришел сюда, он твой. Я лишь помогу. - Тихо сказала Раан и закрыла глаза; она не двигалась, и только губы ее беззвучно шевелились, будто пересказывая давно заученные и привычные слова.
      Огромный тис дрогнул от заворочавшейся в глубине его силы, затрясся, как под ударами людских топоров, что-то в нем гулко ухнуло. Треснула, расщепилась старая сухая ветвь где-то в вышине, где-то в широкой кроне. И олени, до того внимательно следившие за действиями жрицы, тотчас сорвались прочь, унеслись и скрылись в чернеющей глубине леса - как можно дальше от страшной ворожбы.
Под телом мертвого их собрата зарыхлилась земля, показались грязные корни. Снова дрогнул ствол дерева, и Раан ощутила, как затеплилась под ее ладонью кора, как закололо кончики пальцев, - дух делился с ней своей древней мощью, и она жадно, быстро и жадно, пила ее. И так же жадно корни вытягивали остатки жизни из оленя. Зарываясь под кожу, они скрипели и трещали, проникая глубже и глубже, окутывали тело, сжимаясь кольцами, и медленно затаскивали под землю. Скрипели и трещали в ответ кости, ломались, не способные сопротивляться этой силе. Все тяжелее дышала жрица, все сильнее немела ее рука - так быстро и так много отдавал ей благодарный дух. Многие годы жизни, многие годы боли, радости и гнева выпила Раан одним большим глотком, и на второй у нее уже не хватило сил.
      - Довольно. - Жрица открыла глаза, дернулась, резко отрывая ладонь от дерева, так, будто та прилипла к его стволу. Раан сжала кулак, чтобы успокоить дрожащие пальцы, повела затекшими плечами и, резво обернувшись и не сказав более ни слова, поскакала прочь - на север, к самой окраине ее родного леса. Туда, где ее ждал союзник. Туда, где ее ждал враг.

      Гаурай заметил ее приближение не сразу. Для него, привыкшего к протяжному пению степного ветра и сухому шелесту высокой травы, звуки, которыми полнился старый лес, были таинственны и чужды, они настораживали и отвлекали в равной мере. И потому, заслышав шелест кустов и торопливо осмотревшись, он, к стыду своему, увидел силуэт жрицы лишь тогда, когда она сама вышла из тени на прогалину прямо перед ним. И первая же двинулась навстречу. Двинулась медленно, чинно вышагивая, будто красуясь перед ним, молчаливо следившим за ее движениями, нервно сжимавшим в кулаке рукоять длинного боевого лука. Рукоять, туго обмотанная яловкой, поскрипывала. Гаурай понял, что жрица спешила, по тому, как часто вздымалась ее грудь, изукрашенная белой вязью замысловатых ритуальных рисунков. И едва смог сдержать улыбку - с последней их встречи Раан совсем не изменилась. Все такая же обязательная в делах, она примчалась на его зов. Привыкшая к уважению и вниманию, все так же горделиво вскидывает голову. Порывистая, как и всегда, первым делом она начнет с обвинений. Нельзя сказать, что незаслуженных.
      Степняк замешкался, залюбовавшись точеной фигурой кентавриды. Между тем, та остановилась, замерла, выжидающе уставившись на него. Не решившись испытывать ее терпение, Гаурай поклонился. Странной была эта картина: он, вскормленный Степью могучий полкан, иссеченный застарелыми шрамами, с сединой в волосах и всклокоченной бороде, почтительно склонивший голову перед вышедшей из леса ланью, едва достававшей ему до груди, и она, хрупкая маленькая жрица, с покровительственным вниманием наблюдающая за этим поклоном.
      Раан переступила на месте, потянулась к плечу степняка и осторожно коснулась длинного кривого рубца, пересекавшего ключицу. Гаурай только фыркнул, показывая пренебрежение такой мелочью.
      - Зов твоего рога настиг меня у ручья. - Первой нарушила молчание Раан. - Зачем ты здесь?
      - Я пришел помочь. - Голос степняка был низким, густым. - Я видел людей. Видел их повозки у самых границ твоей земли. Я решил...
      - Ты пришел загладить вину. - Холодно подытожила жрица. - Вы все виновны в том, что происходит. Ты виновен. Но знаешь... - Она помедлила, а после, взглянув своему собеседнику в лицо, добавила уже мягко. - Я давно простила тебя.
      Гаурай ответил ей хмурым взглядом, но ничего не сказал. Жрица была права, и они оба знали это. Когда люди перешли через Трезубье, это его племя встретило их у подножья гор. Когда люди задабривали кентавров диковинными дарами - это его племя купилось, и это его сородичи показали пришлым Степь и провели вниз по Белому Ручью, бежавшему с гор, до самых окраин Вечернего Леса. И теперь, когда в лесу поют не птицы, а топоры, - это его сердце ноет от горя пуще, чем сердце любого из степняков. Потому что он им глава, и ошибки племени - его ошибки. Четыре года он избегал встречи с лесной жрицей, а теперь пришел за прощением.
      - И я тебе рада. - Продолжала Раан. - Увидишь сам, сегодня я преподам урок людям. Я устала от их нахальства.
      Гаурай одобрительно кивнул и снова с интересом посмотрел на кентавриду. Знаки, начерченные на груди и боках жрицы, наверное, илом с берегов Белого ручья, были незнакомы ему. О сакральном смысле, скрытом за ними, он мог лишь догадываться; обряды и тайная ворожба жриц Вечернего леса были иными - непонятными и неподвластными шаманам степного племени, и смутное представление о том, на что способны хранители чащобы, он имел только из рассказов стариков, что двумя ногами уже стояли в Мерлой Степи, где нет зелени, где нет ветров, где их предки тенями беззвучно проносятся в своем вечном Гоне.
      - Уходите зимовать? - Предположил Гаурай. - Не рано?
      - Первый снег будет на днях. - Невозмутимо ответила Раан, так, будто предсказывать погоду для нее - обычное дело. - Племя уже тронулось, только я осталась. Мне еще есть чем отблагодарить лес за доброе лето.
      Гаурай понимал, о чем она говорит. Раньше их шаманы пели песни, заклинали и успокаивали духов, потревоженных долгим и близким соседством с живыми, и только после этого все племя двигалось на юг, туда, где зеленели холмы, за лето вновь поросшие сочной травой, в прошлое зимовье вытоптанной, съеденной подчистую их скотом. Теперь - они просто кочуют, с севера на юг, с юга на север. Но народ Раан чтит традиции, он уходит, оставляя жрицу последней - прощаться с духами-хранителями, уходит вглубь Вечернего леса, в самую старую и дремучую его часть, и путь этот занимает у племени многие и многие дни пути. Вниз по ручью и дальше - мимо губительной Топи, неизмеримо большого болота, прореженного островками плавучего мха, мимо дряхлых, увитых плющом-черноцветом тысячелетних гигантов Довременной Рощи, в которой, если верить легендам, началась вся жизнь, - к месту, что зовется не иначе как Сердцем. Это название слышал Гаурай в песнях стариков. Но только слышал - а доподлинно не знал ничего. Ничего, кроме простой, но горькой истины - то, о чем ведуны его племени давно забыли, еще живо в Вечернем лесу.
      Морозные ветра с Трезубья по зиме не щадили никого и нигде - ни в Степи, ни в Лесу, и потому кентавры уходили. Только поселение людей росло и жило, коптило небо черными и жирными столбами дыма из кузниц, звенело кующейся сталью на все предгорье. И с каждой новой весной людских домов становилось все больше, а граница Вечернего леса отступала на юг.
      - Я отдала убитого людьми оленя духу, - снова прервала возникшую паузу Раан, - и в благодарность он решил помочь мне. Он тоже устал от людских топоров. Весь Лес устал - и озлобился. Не будем тянуть, Гаурай. Раз ты их видел - веди.
      Гаурай охотно отступил, развернулся и двинулся прочь из леса. Жрица равнодушно проследила, как его широкие конские копыта утопают в палых листьях. Нет, Вечерний лес - густой, дремучий, влажный - не место для таких, как он. Только в Степи его племя по-настоящему быстро, только там сильно по-настоящему. Когда-то давно Раан слышала, как лавинообразной поступью воины Гаурая возвещают о своем скором явлении, видела, как проносятся они, оставляя за собой взвесь сухой пыли. Слышала и видела - и хотела бы услышать и увидеть вновь.

      Гаурай несся вдоль кромки старого леса, часто и глубоко вдыхая холодеющий вечерний воздух. Топот его копыт, перестукивание стрел в колчане глухим эхом отдавались и тут же таяли в чернеющих провалах меж деревьями. Краем глаза степняк пытался выловить движение за ними - он знал, что где-то там Раан мчится вровень с ним, легко петляя среди кустов и пней, - но не замечал ничего. Нигде не мелькнул вымаранный белым бок жрицы, не колыхнулась ветвь, не взмахнула ввысь птица - весь лес словно бы замер, застыл в напряжении и ожидании.
      Звуки топоров стали ближе. На бегу Гаурай выхватил из-за спины стрелу и, вильнув в сторону, по пологой дуге начал двигаться на лагерь чужаков, где дымил костерок и откуда теперь уже отчетливо доносились голоса. Кожа на рукояти вновь скрипнула, когда степняк вскинул лук и натянул тетиву. Гаурай выстрелил. И как только его пальцы спустили стрелу, как только та, свистнув, унеслась вперед, Раан ответила.
      Лес взвыл, заскрипел, затрещал ветвями, как в ураган. В глубине его прокатился не то гром, не то клекот, и лесорубы - сейчас Гаурай видел их фигуры очень хорошо - кинулись врассыпную за миг до того, как из чащи на них выпрыгнул диковинный и страшный зверь.
      В два больших прыжка он преодолел расстояние до стоящих полукругом повозок и тут же, с разбегу, поддел и опрокинул одну из них своей массивной головой, походящей скорее на пень, вывороченный из земли и оканчивающийся широким, грязным корневищем, редкой гривой расходящимся в стороны. С протяжным скрипом накренилась и упала повозка, и уложенные на ней бревна с грохотом покатились в сторону, заржали повалившиеся лошади, и, запутавшись в узде, забили ногами, пытаясь подняться. Протяжным скрипом ответило им вырвавшееся из глубины леса существо, тут же развернувшись на отчаянные голоса людей, - длинный хребет его, словно свитый из крепких стволов лещины, усеянный торчащими в разные стороны разлапистыми ветвями, скрежетал и трещал при каждом движении. Зверь хлестал гибким, как прут, хвостом по земле, поднимая в воздух траву и листья, и, припав на кривые лапы, крутил головой, высматривая мельтешащих вокруг людей единственным глазом - в надтреснутой морде, в щели, окаймленной гнилой корой, ядовито светился огонь, как светятся по ночам цветы растущей в Топи гнусоловки.
      Люди собрались быстро. Их голоса, поначалу испуганные, стали громкими и резкими, слова - короткими и отчетливыми; восклицания превратились в команды, а те, кто убегал, уже взялись за оружие. Чужаков было много, Гаурай решил, что больше десятка. Степняк успел спустить три стрелы - и убить двоих - прежде чем враг, застигнутый врасплох созданием Раан, ответил ему. Раздался грохот, и тут же острая боль царапнула бок, но до того, как замедлить бег, Гаурай отправил еще одну стрелу - наугад, в дымное облако, на миг укрывшее двух стрелков, жавшихся к тележному колесу.
      Зверь бесновался, словно дурной бычок, разъяренный ребятней, метался по человеческому лагерю, сбивая, круша и давя все подряд. Кора на иссеченной морде растрескалась и валилась кусками, у расщелины с горящим в глубине "цветком" торчала надломленная стрела. На каждый его прыжок люди отвечали стрелами, копьями и своим грохочущим оружием, они перебегали от повозки к повозке, прятались, пережидая его ярость, и атаковали снова. Однако их силы быстро таяли, и если кентаврам они и могли дать отпор, то сотворенному неведомой магией чудовищу - нет.
      Спешно распрягали лошадей - и вот один силуэт, подсвеченный в опускающемся сумраке огнем факела, отделился от лагеря. Гаурай, переведя дух, пустился следом. Оцарапанная на брюхе кожа саднила, из раны скупо сочилась кровь, но степняк не обращал внимания. Он быстро нагонял испуганную лошадь, несущую испуганного седока. Гаурай слышал крики, треск и грохот за спиной, но уже не видел, как в центр людского лагеря выскочила Раан, и как вслед за резким, нервным движением ее руки вздыбилась под последней уцелевшей телегой земля, оскалилась черными зубьями, выплюнув в небо грязь, камень и дерево - и кровь последних жертв Вечернего леса.

      Все кончилось быстро. Зверь крутился на месте, топчась по трупам лошадей и людей. Раан медленно обходила поле битвы, перепаханное лапами ее стража, пересыпанное щепками и чадящими головнями из костра. Пахло кровью, дымом и особенно сильно - деревом, рубленым деревом. Ошкуренные стволы лежали тут же, как голое, постыдное доказательство кражи. Кражи из ее, Раан, дома.
      Она услышала возвращающегося Гаурая, обернулась.
      - Не ушел! - Заявил тот, победно вскинув лук над головой.
      Гаурай приблизился к жрице, благоразумно обогнув диковинного стража. Тот последил было за полканом своим горящим глазом, но вскоре потерял интерес. Жрица заметила неровную, темную дорожку крови, подсохшую на шкуре степняка, и вопросительно посмотрела тому в лицо, но старый воин только отмахнулся.
      - Обо мне есть кому позаботиться.
      Раан поджала губы. Травниц из степного племени она не любила - и у нее было много причин для этого, - не любила и его шаманок, ныне украшавших шеи не оберегами из птичьих черепов, а красивыми бусами, выполненными людскими руками, променявших колючий степной ветер, несущий голоса их предков, на теплое место у костра. Превративших свой народ из воинов в скотоводов. Посчитавших, что межплеменные свары кончились десятки лет назад, что воины и вожди, такие, как Гаурай, привыкшие одной только силой отстаивать право на Степь, больше не нужны. Что ж, пришли люди, и теперь...
      - Что это? - Прервал ее размышления степняк.
      Он вытащил из остова повозки штуку вроде тех, какими отбивались люди от зверя Раан, - железную трубку, прикрепленную к деревянной жерди.
      - А, железо. У чужаков оно везде. - Гаурай взвесил в руке диковинное оружие, помахал. - Тяжелое, а толку мало. Гремит только.
      - Оставь тут. Земля примет все. И людей вместе с их железом.
      - Как скажешь. - Хмыкнул степняк, выкинул свою игрушку и снова посмотрел на жрицу. - Теперь что?
      - Теперь мы расстанемся, - сказала Раан, - до весны. Я все решила. Так не может продолжаться больше. Мы должны дать отпор, должны прогнать их.
      - Ты хочешь войны, жрица? - Гаурай с сомнением покосился на свою собеседницу. - Кочевье не одобрит. Я созову всех, но ты знаешь, если шаманы скажут, что Предки против, племя не выступит...
      - Предки?! - Передернула Раан. - Ваши шаманы больше не слышат предков, не слышат, что говорят им духи! Они трусливо уводят вас все дальше и дальше в Степь. Но мы оба знаем, что и она не бесконечна. Когда вы опомнитесь, Гаурай, будет поздно.
      Гаурай медлил. Опустил взгляд и смотрел под ноги жрице, молчал да хмурил лоб. Поскрипывала в крепком кулаке яловка.
      - Дай мне слово, что дождешься нашего ответа. - Наконец подал голос он.
Раан вздохнула.
      - Я достаточно ждала. Я знаю, каким будет ответ. Прощай, степняк.
      Жрица заглянула в лицо степного вождя, будто запоминая напоследок его черты, а затем развернулась и медленно, так же чинно, как в момент их встречи, двинулась вглубь леса. Ее древесный страж, волоча длинный хвост по земле, направился следом. Но до того, как окончательно скрыться среди деревьев, Раан задержалась и, не оборачиваясь, добавила:
      - Мое племя выступит. С вами или без вас. Вот тебе мое слово.
      Весной она соберет собратьев. Она начнет долгие и сложные обряды. Она затянет победную песнь и заплатит древним лесным духам кровавую дань. Она решит, когда настанет великий день, судьбоносный для них всех. День, что потом воспоют.
Автор: Fiona El Tor [M] [offline] , 14.03.2015 19:20 | Отредактировано 14.03.2015 в 19:57 1

Красивый рассказ. Как в плане стиля, так и содержания.
Один из лучших здесь, на мой взгляд. Как-то критиковать даже не хочется. Вот вообще.
Разве что, может быть, излишне "спокойный" финал. Но всё равно красиво.
Автор: Akkarin [M] [offline] , 14.03.2015 21:47 2

Неплохо. Читается легко, повествование связное. Опять же, убить всех человеков. И опять же, хороших фентези-рассказов у нас непростительно мало.
Автор: Black Dragon [online] , 15.03.2015 12:54 | Отредактировано 15.03.2015 в 12:54 3

Красиво. Теряешься в словах и не замечаешь ничего, пока глаза не доходят до последней строчки. Спасибо, автор. вообще никаких нареканий нет.

Кому что, а драконсу убить бы всех человексов=D
А будут ли у Алиенс претензии на то, что люденсы скоро потеряют в общечеловеческом смысле свое поселение, а степняки и кентавриды вместо принятия прогресса и налаживания торговых отношений начнут защищать свою территорию? Не с точки же зрения страдающих кентавридов на рассказ смотреть...
В общем, хочется почитать еще комментариев, а рассказ повесить на стенку почета.
Автор: Romay [M] [online] , 15.03.2015 13:25 4

Э... Красиво - да. Но кроме "убить всех человеков" - не вижу "выхлопа" с рассказа. При всей мерисьюшности и некой упоротости "Улыбки", там более явно представлено желание кого-нибудь идти убивать другой народ.

Здесь же: "пришёл друид - кастанул колдунство - ушёл в леса".
Автор: ashofhell [offline] , 16.03.2015 11:39 5

А будут ли у Алиенс претензии на то, что люденсы скоро потеряют в общечеловеческом смысле свое поселение, а степняки и кентавриды вместо принятия прогресса и налаживания торговых отношений начнут защищать свою территорию? Не с точки же зрения страдающих кентавридов на рассказ смотреть...
Рома я уже поняла что ты положительно относишься к идее массовых убийств если это традиции перешедшие от предков. Просто постарайся не воплощать её в жизнь, окай?

А сам по себе рассказ годный и тема "люди вот настоящие монстры", раскрыта покрасивше чем в "Билете на небо". Я же не против самой темы если что, я против неумелого её раскрытия. ^^
Автор: ALIEN [M] [offline] , 16.03.2015 18:24 | Отредактировано 16.03.2015 в 18:24 6

Читаешь и в каждой строчке чувствуешь талант автора. Гениально написанно полрассказа.
Автор: pathfinder [offline] , 17.03.2015 01:12 7

Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что "День, что потом воспоют" — название романа или повести, а это — пролог.

С точки зрения композиции — это вполне законченное произведение, но с точки зрения рассказанной истории...
Автор: da_big_boss [offline] , 17.03.2015 01:55 8

В условиях конкурса обозначено, что эссе, отрывки и другие короткие формы могут принимать участие наравне с рассказами.
Автор: Fiona El Tor [M] [offline] , 17.03.2015 08:27 9

Я не про несоответствие правилам.

Просто тут есть такие детали, которые как задел на будущее играют, а как деталь для рассказа ничего не дают. Например, как степняк поднимает пищаль — если продолжение предполагается, то это такая зарубочка на память, повод для беспокойства. Если не предполагается — то деталь ничего не дает.

Кстати, у меня еще был вопрос. Ну люди — ладно, земля примет всех. А лошади человеческие, которые в рассказе есть? Их что, перебили и тоже в землю? Или отпустили? Или что?
Автор: da_big_boss [offline] , 17.03.2015 10:53 | Отредактировано 17.03.2015 в 14:44 10

Раз уж теперь маячить в теме не возбраняется, то отмечусь.
Вух! Две бронзы - это неожиданно! Хочу всем сказать спасибо за внимание к работе, за похвалы, замечания и вопросы. И раз уж они, эти замечания и вопросы, есть, то надо бы ответить. Может, уже неактуально, но все-таки.

не вижу "выхлопа" с рассказа
Гениально написанно полрассказа
Увы, это так. Вообще, хотелось написать о многом: и конфликт между племенами в целом должен быть ярче выражен; и про людей материала в голове было очень много, подразумевалось, что перешедшие через горы - не просто кучка отщепенцев, а своего рода авангард; и про то, что кентавры со своими бубнами и танцами - уже "динозавры" и людям не соперники, не смотря на магию; и было больше причин и больше следствий. Но когда дело дошло до пятого листа, мне стало ясно, что пора закругляться. Потому получилось несколько скомкано, а конец откровенно слит. Но тут уж ничего не поделаешь. В любом случае, мне приятно, что даже в таком виде рассказ многим понравился.

Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что "День, что потом воспоют" — название романа или повести, а это — пролог.
Я понимаю, что замечание не про это, но все-таки уточню - задумывалось и писалось специально на конкурс и практически в том виде, в каком представлено.
Вообще, среди прочих целей, у меня особняком стояла еще одна важная - показать мир большим, не ограниченным четырьмя стенами и двумя персонажами. Создать ощущение, что до показанной сцены была какая-то история, что она будет продолжаться и после. Поэтому здесь немного легенд, немного обычаев и обрядов, много описания и чуток деталей, которые говорят о прошлом и дают задел на будущее. Видимо, просто грамотно реализовать не получилось.

Кстати, у меня еще был вопрос. Ну люди — ладно, земля примет всех. А лошади человеческие, которые в рассказе есть? Их что, перебили и тоже в землю? Или отпустили? Или что?
Есть такое:
"Все кончилось быстро. Зверь крутился на месте, топчась по трупам лошадей и людей."
Перебили, очевидно, все, что не успело убежать. Если говорить за Раан, то ей вряд ли есть дело до людских лошадей. Ну, как-то так.
Автор: Астри [offline] , 24.03.2015 20:20 11